Количество детей, страдающих аутизмом, растет с каждым годом – в 2016 году число выявленных случаев выросло более чем на четыре тысячи. Но вместе с этим появляются разные методы лечения заболевания, работы с особенными детьми. Важным шагом в адаптации детей с аутизмом является создание ресурсных классов в общеобразовательных школах. В этом году такой класс появился в образовательном центре «Горностай» в Новосибирске. О методах работы с детьми, родительской помощи и трудностях в работе с особенными учениками корреспонденту Сибкрай.ru рассказала педагог ресурсного класса Елена Колесникова.
Более 22 тысяч случаев заболевания аутизмом было выявлено в 2016 году, такие данные приводит министерство здравоохранения России. В 2015 году это число было заметно меньше – 17,7 тысячи. Среди известных способов лечения и адаптации детей с аутизмом – канистерапия, так называемая «терапия собаками», различные тренинги и возможность особенных детей получать качественное образование наравне со всеми. Корреспондент Сибкрай.ru поговорила об особенностях обучения детей с аутизмом с учителем гимназии «Горностай» Еленой Колесниковой.
– Аутизм – это особенное заболевание, о котором широкой общественности известно не так много. Если о детском церебральном параличе или синдроме Дауна говорится довольно часто, эти диагнозы на слуху, то с аутизмом все иначе. Люди не до конца понимают, что же это такое. Почему, на ваш взгляд, так происходит?
– В первую очередь это связано с тем, что его не так давно стали диагностировать. Нет анализов на определение аутизма, его невозможно выявить с помощью приборов. Диагностика РАС (расстройств аутистического спектра – прим. ред.) основана на высококвалифицированном наблюдении за поведением человека и осложнена разнообразием форм проявления аутизма. Два ребенка с таким диагнозом могут быть абсолютно непохожими, и нельзя будет найти в них что-то общее. Даже если их не два, а двести. И для детей с нарушениями зрения, слуха, опорно-двигательного аппарата и прочим существуют отдельные школы, а для детей с аутизмом их нет.
– Но есть педагоги, которые занимаются с детьми с аутизмом. Что привело вас к работе с этими особенными детьми?
– Стечение жизненных обстоятельств. Я раньше работала с детьми с особенностями развития, поэтому для меня это не ново, просто немного изменилось направление. И вот уже год работаю с детьми с аутизмом.
– Сколько детей сейчас обучается в вашем ресурсном классе? И у всех ли одинаковая форма заболевания? Может, у кого-то более легкая или, наоборот, тяжелая?
– Сейчас у нас в классе учится пять человек. У каждого из них свой аутизм, свои дефициты, свои приоритетные направления в индивидуальной программе развития. Даже в ситуации, когда изначально у детей примерно одинаковый уровень развития, усвоение тех или иных навыков может пойти по-разному. В связи с этим для каждого ребенка составляется индивидуальная программа. С ним ведется работа, результаты которой постоянно отслеживаются. На основании оценки динамики специалист, ведущий программу ребенка, принимает решение о продолжении работы по принятому плану, либо о его корректировании, изменении. Нельзя сказать, что раз наши дети учатся в одном ресурсном классе, то у них должна быть общая программа. Каждый ученик имеет индивидуальный образовательный маршрут и поведенческий план.
– По чьей инициативе был создан этот класс? Существует какая-то государственная или региональная программа, или это инициатива родителей?
– Это инициатива родителей наших учеников, которые начали с того, что создали некоммерческую общественную организацию помощи людям с аутизмом «Атмосфера». Благодаря их упорству, усилиям и создан класс. Они нашли школу, которая не просто согласилась принять ресурсный класс в свои стены, но и проявила настоящее понимание, истинную солидарность. Директор образовательного центра «Горностай» Ирина Путинцева сразу поддержала родителей наших ребят и приложила много своих сил, знаний и авторитета для продвижения проекта создания ресурсного класса к реализации. Неоценимую помощь в обеспечении финансирования проекта оказала администрация Новосибирской области. Нельзя также не упомянуть о постоянных партнерах «Атмосферы», благотворительном фонде помощи людям с аутизмом «Выход», не в первый раз оказавшим нашим родителям-общественникам организационную и финансовую помощь, и, конечно, Новосибирском государственном университете, осуществляющем методическое и научное сопровождение организации, а теперь и работы ресурсного класса. Ректор НГУ Михаил Федорук лично посетил наш ресурсный класс в конце сентября, ознакомился с его работой.
– Как происходит обучение детей с аутизмом в гимназии?
– Распорядок дня у каждого индивидуальный, но мы привязаны к школьному дню, то есть, к расписанию звонков. Дети приходят к началу первого урока, когда он начинается у всех, но дальше у каждого свой план. Изначально все пять детей пребывали здесь, в ресурсном классе, занимались сначала индивидуально, каждый с тьютором.
Мы проводим также и групповые занятия: есть уроки для всех пяти наших учеников, а есть занятия и для более малых групп, когда дети работают вдвоем или втроем. К концу сентября двое наших ребят начали ходить в сопровождении тьюторов на уроки в свои регулярные классы, и эти уроки заняли свое место в их расписании.
Оба начали примерно одинаково, сначала на короткое время приходили, потом на урок. Перед этим мы в нашем классе их тренировали, чтобы они могли спокойно высидеть продолжительное время. Но все равно, начиная ходить в общий класс, мы шли сначала пробно, познакомиться, посмотреть, потом на урок оставались. Сейчас, исходя из возможностей каждого ребенка, они посещают предметы, которые способны освоить. Один мальчик уже почти на все уроки ходит, но пока еще с тьютором. А если вдруг ребенок не способен справиться с какими-то заданиями в классе, у помощника есть с собой дополнительные, которые в случае чего ребенок будет выполнять.
Оставшиеся трое ребят пока занимаются в ресурсном классе. По домам наши дети расходятся примерно тогда же, когда и их сверстники, – в 12-13 часов.
– А есть ли специальная подготовка у педагогов обычных классов, в которые попадают дети с аутизмом?
– Да, осенью для них тоже была организована подготовка. Учителя, которые работают с нашими детьми, прошли курсы в НГУ и практику. Теперь они знают, как работать с особенными детьми и как разрешать сложные ситуации.
– Как вы понимаете, что ребенок готов к переходу в обычный класс? Есть какие-то временные рамки, или это всегда индивидуальный подход? И расскажите подробнее, как именно вы готовите детей к этому шагу?
– Исходя из наблюдений и результатов занятий в классе. У нас есть дети, которые должны усвоить программу, равную программе первого класса. Как только ребенок стал готов к переходу в обычный класс, мы его подготавливаем, делаем социальную историю. Объясняем, что часть занятий он будет заниматься в другом месте, и будет ходить, допустим, в 1 «С» класс. Рассказываем, как зовут учительницу, показываем ее фотографию. Сначала ходим в обычный класс ненадолго, не на все предметы. Когда ребенок привыкает, то посещает уроки с удовольствием, спрашивает о том, когда уже пойдем в 1 «С».
Если мы видим, что он не может понять какую-то тему, естественно, не поведем его в класс. Сначала у себя подготовим. Темы уроков узнаем у учителей заранее. Спасибо педагогам, которые работают в этих классах, потому что от нашего с ними взаимодействия очень многое зависит.
– С какими особенностями и сложностями вам приходится сталкиваться?
– Сложностей хватает. Это касается как академических навыков, так и поведения. И, прежде всего, если есть проблемы с поведением, ребенок не пойдет в общеобразовательный класс, пока они не будут решены. Мы не должны ущемлять право на образование других детей, приводя в класс ребенка, который будет кому-то мешать. Сложность в том, что нужно учитывать индивидуальные особенности каждого, все предусматривать и быть готовым к любому повороту событий. Нужно не навредить ребенку и не допустить того, чтобы ребенок навредил себе или кому-то другому. Необходимо перестроить его поведение: вместо опасного, агрессивного или другого неприемлемого научить сотрудничеству с педагогом и готовности к работе.
В случае, если у ребенка нет никаких особенностей, с его подготовкой к школе справляются обычно родители. Но родителям детей с РАС требуется помощь профессионалов. И мы ее оказываем. Специалисту, работающему в таком классе, как у нас, необходимо быть компетентным и тренированным во многих областях, быть легко обучаемым, быть почти суперменом.
– А как обычные дети принимают к себе в коллектив детей с аутизмом? Ведется ли с ними какая-то подготовительная работа? Новеньких нередко тяжело принимают.
– Все зависит от того, как учителя подготовят детей. Они заранее говорят, например, что в их классе учится еще один мальчик, он будет приходить, но не все время сидеть на уроках. Дети рады и готовы встречать нового ученика. Правда, не открытым текстом говорится, что у этого мальчика аутизм, а доступным детям языком. Преподносится так, что все мы разные, у каждого могут быть свои особенности. Но это не значит, что ребенок с аутизмом какой-то плохой, он просто другой. Если сейчас закладывать доброжелательность и толерантность, то и люди вырастут, соответственно, добрыми и терпимыми. И, как показывают исследования, обычные дети, которые учились в классах с особенными детьми, вырастают более успешными людьми. Возможно, в силу того, что они более доброжелательны.
Такое обучение – положительный опыт для обеих сторон. Иногда в наш кабинет приходят ребятишки из обычных классов. Это тоже часть адаптации, социализации и взаимодействия. И это тоже заслуга учителей. Был случай, когда наш ребенок не смог прийти на урок в обычный класс, а занимался здесь. К концу занятий прибежали дети и спросили, в школе ли сегодня Дима. То есть, они волнуются, что их одноклассник не пришел. Ребята иногда заходят к нам поиграть, им тоже интересно, что здесь происходит. Мы пускаем, стараемся организовывать игры.
– Есть ли какие-либо технические особенности в организации работы с детьми с аутизмом? Может быть, особое обустройство кабинета, в котором проводятся занятия класса?
– В ресурсных классах обязательно должна быть зона для индивидуальных занятий. Это закрытые столы, за которыми ребенок отделен спереди и сбоку, чтобы его ничего не отвлекало. Он занимается в своем так называемом кабинете. Особенно это нужно тем, кто сильно отвлекается. Еще у нас есть зона для групповых занятий. Когда мы работаем в группах, дети пересаживаются за общие столы.
И третья часть – зона сенсорной разгрузки. На перерыв дети уходят туда, где есть кресла, батуты, мячики, гамак. Это основные три зоны, которые должны быть в каждом ресурсном классе. Лучше было бы, конечно, если бы зона сенсорной разгрузки располагалась в смежной комнате. Ведь когда дети занимаются индивидуально, у них могут не совпадать перерывы. Обычная ситуация, когда один ребенок еще выполняет задания, а другой уже пошел на перерыв. Трудно усидеть за партой, заниматься, когда кто-то в двух метрах от тебя весело скачет на батуте. Над этим тоже работаем.
У всех учеников есть таймер и визуальное расписание. Каждый ребенок знает, что сейчас он сделает это задание, выполнит определенный объем работы и тоже пойдет на перерыв.
– Занимаются ли дети спортом и творчеством?
– Да, в той степени, в какой это возможно. Некоторые ходят на специальные занятия фитнесом для детей с аутизмом, но это не в школе. Скоро начнем заниматься своей собственной физкультурой под руководством инструктора ЛФК.
В школе же у наших ребят одним из первых занятий в общем классе становится как раз физкультура, это особенно полезно для ребят с РАС. Для ребенка, который готов включиться в занятия в общем классе, технология и изобразительное искусство станут одними из первых предметов, куда они пойдут вместе с обычными сверстниками. И в нашем кабинете мы тоже делаем разные поделки. Такие занятия необходимы еще и потому, что творческая совместная работа детей объединяет их, да и моторика развивается. Это поможет в дальнейшем, когда они пойдут в обычный класс, будут уже уметь что-то делать.
Мы стараемся параллельно заниматься с детьми тем, что они должны проходить в обычном классе. Если ребенок пока не способен идти в регулярный класс, то он эту программу здесь осваивает.
– Принимают ли родители участие в учебном процессе?
– Не более, чем родители обычных учеников. Если ребенок уже занимается в обычном классе, то ему дают домашнее задание, которое родители выполняют с ним. Вообще, у нас все дети зачислены в общеобразовательные классы. А ресурсный класс – та зона, куда ребенок может уйти, когда у него есть в этом необходимость.
– Сколько всего педагогов и тьюторов занимаются с детьми? И в чем задача тьютора?
– У нас в штате шесть человек. Пять тьюторов (по количеству детей) и я, учитель ресурсного класса. Еще нас курирует Анна Трубицына, научный сотрудник НГУ. Она занимается поведенческими программами и помогает во всем.
Тьютор – это не няня, не телохранитель и не копия учителя. Это педагог, компетентный в работе с поведением. Он умеет быть в каждый момент взаимодействия с ребенком то учителем, то товарищем, а часто – тенью ребенка, невидимым помощником. И самый тонкий его навык – это умение вовремя переключать себя с одного из описанных функционалов на другой. Тьютор мгновенно принимает решение – вмешиваться ли ему сейчас в деятельность детей или же, не вмешиваясь, направить эту деятельность в русло формирования нужных ребенку жизненных навыков. Это работа для молодых, подвижных, образованных. Наши тьюторы именно такие – это девушки, средний возраст которых 24 года, с университетскими дипломами клинических психологов и специальных педагогов, со спортивными разрядами (двое – кандидаты в мастера спорта), с широким кругом интересов.
Основная задача помощника – стать ненужным воспитаннику. По мере того, как ребенок становится готовым к самостоятельному восприятию действительности, тьютор отдаляется. Это касается даже того, где он сидит. Вначале помощник рядом с ребенком, когда ребенок уже способен выполнять что-то сам, тьютор отодвигается на 40 сантиметров, потом на метр. Так происходит и со всеми детьми, но в более раннем возрасте. Сначала вы помогаете ребенку ходить, позволяя ему держаться за ваши пальцы обеими руками, потом – одной рукой, потом он ходит сам и пробует бежать. В идеале в результате нашей работы дети будут самостоятельно учиться, каждый в своем классе, и справляться без помощи тьютора.
Тьюторы периодически меняются, чтобы ребенок не привыкал к конкретному человеку, а обобщал развиваемые навыки с разными людьми. Дети с аутизмом вообще склонны к тому, чтобы привязываться, им очень сложно что-то менять. И у нас как раз с этой недели произошла вторая такая смена за год. Дети спокойнее ее восприняли, чем в первый раз, потому что знали, что их ждет. Все тьюторы, конечно же, полностью и до тонкостей знают программы всех детей.
– Раз мы затронули вопрос образования тьюторов, то какую подготовку проходили все, кто сейчас работает в ресурсном классе? Проходили ли они какие-то специальные курсы, вроде тех, что провели для педагогов из обычных классов?
– Все, кто работает с детьми, – специалисты с высшим педагогическим или психологическим образованием: психологи, логопед и сурдопедагог. Они дополнительно прошли курсы инструкторов по прикладному анализу поведения для работы с детьми с аутизмом в НГУ.
– Как вы считаете, возможно ли с помощью создания ресурсных классов гарантированно адаптировать детей с аутизмом к обычному обществу?
– Все зависит от того, насколько глубоко ребенок находится в спектре: еще бывает, что помимо аутизма есть и другие особенности развития. В любом случае, это большой шаг и без него никак нельзя обойтись. Если детей держать в одном закрытом пространстве, то они никогда не социализируются. А создание ресурсных классов – тот путь, который необходим. Дети с аутизмом имеют такое же право на образование, как и другие. Надо создавать для них все условия, чтобы они были способны адаптироваться. Есть мнение, что дети с аутизмом не хотят общаться, они живут в своем мире. Это не так, большинство из них хочет, только не знает как. Наша задача – помочь им.
